Статья 31 конституции рф дает возможность гражданам

Статья 31 конституции рф дает возможность гражданам

СТАТЬЯ 31 КОНСТИТУЦИИ РФ – ОСНОВА ПРОТЕСТНОГО ДВИЖЕНИЯ В РОССИИ

Аникеева Анастасия, ученица 11 Г класса МБОУ Щелковская гимназия

II место в Районном туре конкурса учащихся «Права человека – глазами ребёнка» (24 января 2013 г.)

I место в VI гимназической конференции «Первые шаги в науку» (24 апреля 2013 г.)

1. Проблема, цели и задачи работы

Что такое – политические права и свободы? Зачем они нужны? Кто или что является гарантом их исполнения?

В демократическом правовом государстве ответ очевиден. Политические права являются залогом реальной демократии в стране. Не на бумаге, как в советских конституциях, а на практике. Народ является источником власти(1). Он ее выбирает и дает оценку ее действиям. Закон обладает высшей юридической силой. Признак «господство (или верховенство) права» определяет, что правовые нормы должны быть не только установлены, но и соблюдаться, причем не только гражданами, но и государством. Вспомним и Статью 2 Конституции РФ , которая гласит: «Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина – обязанность государства».

XXI век можно было бы назвать веком протестного движения. Картины подобных процессов мы видим на огромной арене от Ближнего Востока и Африки до ближайших наших соседей – Грузии, Украины и Туркменистана. А сегодня силами «рассерженных горожан» это движение захлестнуло и Россию.

Посмотрим на протестное движение сверху, не вникая в причины и следствия. Если группа оппозиционеров в уведомительном порядке проводит свою протестную акцию – это хорошо. Но если в это же время и в том же месте другая группа оппозиционеров проводит акцию, то и это хорошо. Далеко не всегда. Если представить в одном месте группу православных казаков с хоругвями и людей с флагами со всеми цветами радуги, то становится страшно. Как не допустить массовых избиений одних другими? Как оградить невинных прохожих и автовладельцев от возможного ущерба их здоровью и имуществу? Оправданы ли ответные репрессивные акции властей?

Где здесь та золотая середина, где заканчивается право на свободу собраний и начинается авторитаризм власти – цель настоящей работы.

2. Статья 31 Конституции РФ

В центре проблемы, которую я выбрала для изучения, стоит Статья 31 Конституции РФ , в которой сказано: «Граждане Российской Федерации имеют право собираться мирно, без оружия, проводить собрания, митинги и демонстрации, шествия и пикетирование». Какой вывод мы можем сделать из вышесказанного? У нас есть право голоса, право оценивать действия властей.

Конституция – это закон прямого действия. И если провозглашена свобода митингов, то она должна реализовываться на практике. В поддержку этой идеи было создано протестное движение «Стратегия 31».

Начиная с 31 мая 2009 года, каждое 31 число месяца (если таковое присутствует) активисты движения собираются на Триумфальной площади в поддержку права свободных собраний.

В течение первого года существования движения ни один митинг на Триумфальной площади Москвы не был санкционирован властями. Среди большого количества причин отказа называлась причина проведения в тех же местах других, уже запланированных, общественных мероприятий: акции движения «Россия молодая», молодёжных организаций«День поколения» и других. Затем началась реконструкция Триумфальной площади со строительством подземного паркинга под ней…

Как оценить действия властей? Это забота о правопорядке и защита рядовых граждан от неудобств, которые принесет массовое скопление протестующих, желающих собраться именно в центре города? Вспомним ФЗ №65-ФЗ от 8 июня 2012 г. «О внесении изменений в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях и Федеральный закон ”О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях”» Статья 2 , который используют власти в обоснование своих отказов и запретов:

«2.2. В целях защиты прав и свобод человека и гражданина, обеспечения законности, правопорядка, общественной безопасности законом субъекта Российской Федерации дополнительно определяются места, в которых запрещается проведение собраний, митингов, шествий, демонстраций, в том числе если проведение публичных мероприятий в указанных местах может повлечь нарушение функционирования объектов жизнеобеспечения, транспортной или социальной инфраструктуры, связи, создать помехи движению пешеходов и (или) транспортных средств либо доступу граждан к жилым помещениям или объектам транспортной или социальной инфраструктуры»(2).

Или это попытки «убежать», а не решать проблемы? Американский политический деятель и ученый Бенджамин Франклин говорил: «Оппозиция совершенно необходима. Истинный государственный муж, да и вообще всякий разумный человек, извлечёт больше пользы от общения со своими противниками, чем с самыми горячими сторонниками»(3). Может быть, запрещая (не согласовывая) митинги, государство перекрывает доступ к «трубе с кислородом», «вентиль» которой открыт самой Конституцией, созданный для предотвращения социального взрыва?

Вспомним ФЗ №54-ФЗ от 19 июня 2004 г. «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях», в котором прямо говорится:

«1. Организатор публичного мероприятия, должностные лица и другие граждане не вправе препятствовать участникам публичного мероприятия в выражении своих мнений способом, не нарушающим общественного порядка и регламента проведения публичного мероприятия.
2. Органы государственной власти или органы местного самоуправления, которым адресуются вопросы, явившиеся причинами проведения публичного мероприятия, обязаны рассмотреть данные вопросы по существу, принять по ним необходимые решения в порядке, установленном законодательством Российской Федерации, и сообщить о принятых решениях организатору публичного мероприятия»(4).

Что делает власть подобными методами по отношению к оппозиционному протестному движению: раскалывает общество на тех, кто поддерживает протесты, и тех, кто приветствует жесткую позицию власти? Противостояние приобретает все более непримиримый оттенок. И те и другие переходят к более агрессивным методам: оппозиция все чаще откровенно провоцирует стражей порядка, а полиция все более жестко ведет себя при разгоне несанкционированных митингов, задерживая всех подряд по обвинению в сопротивлении себе.

Так кто же, власть или оппозиция, действуют в соответствии с Конституцией РФ. Ответ зависит не от объективной оценки действий, а от того, с чьей стороны мы смотрим на нее.

Поэтому, помимо основной цели в данной работе, я поставила перед собой задачу – выяснить кто более не прав в данном противостоянии власти и оппозиции.

3. Исторический опыт стран СНГ

Со школы нам говорят, что историю нужно знать, чтобы не повторять ошибок прошлого. Рассмотрим опыт протестного движения и его итогов у ближайших наших соседей – Грузии и Украины.

В феврале 2003 г. Грузию всколыхнуло народное движение, получившее впоследствии имя «революции роз». Поводом к нему послужила фальсификация результатов парламентских выборов. В итоге, президент Эдуард Шеварнадзе сложил с себя полномочия, а власть перешла к оппозиции во главе с Михаилом Саакашвили. Каковы результаты победы оппозиции? Объединилась ли нация, стало ли общество более правовым и демократичным? Сами грузины говорят, что что «революция роз» совершенно не оправдала возложенных на нее ожиданий. И ее «лепестки» начали осыпаться почти сразу после прихода к власти новых сил.

Не так давно, в 2004 г., постсоветское общество всколыхнуло известие об «оранжевой революции», произошедшей в Украине. И опять поводом послужили обвинения в фальсификации результатов выборов, на которых по официальным данным победил Виктор Янукович. Центром революции стал Майдан – Площадь независимости в центре Киева, на которой проходил непрерывный митинг и стоял палаточный лагерь протестующих. В некоторые дни количество людей, собравшихся на митинги, превышало полмиллиона. В итоге, на повторных выборах власть переходит к Виктору Ющенко и Юлии Тимошенко.

И вновь, объединила ли оранжевая оппозиция украинцев, решила ли стоявшие перед государством проблемы? Ответ очевиден всем, кто сколько-нибудь следит за международными событиями – нет.

В различных источниках можно увидеть множество сведений о положительных и отрицательных сторонах «цветных революций». Одни считают, что они являлись «прививкой демократии» и, что эти революции были всплеском народного волеизъявления. Другие, что они задержали развитие государства на 5–6 лет.

На мой взгляд, «цветные революции» стали встряской, как для народа, так и для власти, но не оправдали надежд ни тех ни других.

Власть должна меняться, это аксиома. Она может меняться на лучшую, может – на худшую. От этого тоже никто и нигде не застрахован.

Государства-соседи России: Грузия и Украина. Нас связывает многовековая история. Мы вместе создавали СССР в 1922 году и давали отпор фашистской Германии во время Великой Отечественной войны. Сегодня у наших стран сложные отношения. С Грузией не можем поделить Южную Осетию. С Украиной Севастополь. Но территориальные претензии не являются темой обсуждения данной работы. Нас интересует, к чему привели народ протестные движения.

Какими силами совершились «оранжевые революции» и кто является их дирижером? Внешне произошли акции протеста оппозиционных сил, которые вывели людей на улицы городов и мирными средствами убедили власть уйти. Площади с оранжевыми палатками, с флагами, с организованным питанием… Не похожи были эти «революции» на стихийные революции начала XX века в странах Европы и России. Все выглядит цивилизованно, демократично и «по-западному». Что же настораживает?

Вспомним первую буржуазно-демократическую революцию в России в 1905 году. Буржуазия желала получить доступ к власти и финансировала оппозицию. В итоге были проведены реформы, которые привели к ограничению монархии в стране и обеспечили приход в Государственную Думу промышленников и предпринимателей.

Если есть финансирование оппозиционного процесса, значит, есть финансист. Если есть финансист, то он преследует свои цели. Давайте посмотрим, кто выступает консультантом этих «революции», кто оказывает явную внешнеполитическую поддержку их лидерам. И чье влияние в странах победивших оппозиций резко возрастает. Если в ответе будут звучать слова «НАТО» и «США», то мы получим информацию о заинтересованной стороне.

Давайте теперь посмотрим на жизнь простых людей в Грузии и Украины. В обоих государствах сложнейшая экономическая ситуация, низкий уровень жизни, большая зависимость от сырья соседей и инвестиций из-за границы. Лучше жить не стали. Свободней тоже. В чем же был смысл этих «революций»?

Люди почувствовали себя свободней? Реализовали право выбирать власть, которая нравиться, пусть даже в ущерб социально-экономическим условиям жизни? Нет однозначного ответа на эти вопросы.

Подводя итоги первой главы, я пришла к выводу, что своей стране не пожелала бы оранжевой революции. Общество и так разделено, много ненависти и нетерпимости, существуют террористические группы, обострились межнациональные отношения, не решен вопрос незаконной миграции, экономический кризис до конца не преодолен. Перед стоящими проблемами хочется, чтобы страна объединялась и была сильной. Оппозиция конечно должна быть, но, при этом, иметь человеческое лицо, а не лицо в балаклаве.

4. Взгляд со стороны протестной оппозиции

Я уже уяснила для себя, что правота зависит во многом, с чьей стороны брошен взгляд на проблему. Давайте взглянем на проблему глазами протестной оппозиции, какой они видят власть и степень политических свобод в обществе:

власть в стране авторитарна;
официальные СМИ подконтрольны власти;
есть политическая цензура;
нет реального разделения властей;
нет реальной политической оппозиции;
коррумпированность власти;
фальсификация выборов.

Какие заслуги лидеры протестного движения в России могут записать в свой актив:

протестное движение привлекло молодежь и людей среднего возраста (как правило с высшим образованием), занимающих активную жизненную позицию;
под давлением общественности выборы становятся более прозрачными и честными;
общество приучается к легальным, мирным методам протеста.

Какой вред нанесло протестное движение России:

консолидируется радикальная молодежь;
радикальное крыло прибегает к методу провокаций;
в обществе растет усталость и озлобленность как по отношению к власти, так и по отношению к лидерам протестного движения.

Фактам нарушений права на мирные собрания большое внимание уделяется Московской Хельсинской группой. Кроме этих нарушений конституционных прав человека их очень беспокоит то, что власть не расследует должным образом случаи применения насилия сотрудниками правоохранительных органов к манифестантам.

Даже если допустить, что оценки эти однобоки, стоит вспомнить, что дыма без огня не бывает. Безнаказанность лишь усиливает произвол.

Рассматривая позицию оппозиционеров с этой стороны, мы видим их жертвами. Но разве многие лидеры этих движений не были в свое время у власти (напр., Михаил Касьянов, Борис Немцов)? И раз уж коррупция в России явление не сегодняшнего дня, то значит они не могли остаться в стороне от коррупционных схем. И как тогда они могут претендовать на роль лидеров борьбы с коррупцией?

Очень трудно следовать за теми, кто сделал свой капитал (и политический и финансовый) за счет власти или бизнеса в лихие 90-е, когда выжить в рамках закона или моральных норм было невозможно.

Возникает вопрос: с какой целью они пытаются поднять народ под лозунгами соблюдения Конституции? Для чего им нужны демократические права правового государства. Как-то по отношению к ним вспоминаются слова русского консерватора XIX века К.П.Победоносцева, который говорил о демократии и парламентаризме, как способе некоторых людей удовлетворить личное честолюбие, тщеславие и личные интересы: «И все это, слова, слова, одни слова, временные ступеньки лестницы, которые он строит, чтобы взойти куда нужно и потом сбросить ненужные ступеньки».

Оппозиционные СМИ однозначно показывают оппозиционеров, как мучеников при задержании полицией. Но всегда ли они являются таковыми?

Вспомним акции лимоновцев, которые захватывали кабинеты в государственных учреждениях и в окна вывешивали свои лозунги. Или когда «мирные» демонстранты отбирали каски и спец. средства у сотрудников МВД и кидали в них камни и бутылки. Черно-белые тона в описании данных событий подталкивают людей к черно-белым мнениям, к радикальному отчуждению друг от друга по принципу «ты с белой ленточкой, значит, ты мой враг» или «ты со значком партии ”жуликов и воров”, значит ты мой враг». Такое отчуждение было характерно для периода гражданской войны, в первые годы советской власти.

5. Взгляд со стороны власти.

А теперь рассмотрим взгляд со стороны власти. Ее позиция сводится к обвинению протестной оппозиции в финансировании из-за рубежа с целью подстрекания населения к очередной цветной революции, свержению власти, и возвращению к хаосу конца XX века, который сделает Россию более сговорчивой и уступчивой в политических и экономических вопросах на мировой арене.

Эта позиция пропагандируется через государственные средства массовой информации. На самих оппозиционеров активно собирается компромат и тут же предается гласности. Выходят остросюжетные передачи, посвященные «кровожадности» и дикости оппозиционеров (фильм «Анатомия протеста»).

С одной стороны, нельзя дать оппозиции шанса превратить 31 число в 9 января 1905 года! В нынешних условиях революционный раскол может привести к распаду Российской Федерации на множество мелких и слабых государств.

С другой стороны, нельзя допускать вольной интерпритации властью основополагающих конституционных принципов. И если сегодня журналистам ломают руки (Александр Артемьев), известных правозащитников арестовывают (Людмила Алексеева), если уполномоченный по правам человека заявляет, что «усилилась тенденция к подмене установленного Конституцией и действующим законодательством Российской Федерации уведомительного порядка проведения мирных собраний на фактически разрешительный»(5), то может показаться, что власть боится. Страх показывает слабость власти. В этом случае власть теряет уважение и авторитет. Нельзя этого допустить.

Необходимо делать выводы из истории. Власть не должна бояться мирных шествий. Неадекватные и жесткие действия властей вызывают агрессию, приводит к радикализации общества, выбрасывает на поверхность наиболее агрессивных людей, стремящихся весь мир разрушить до основания, а затем…

5. Взгляд со стороны власти.

Власть и оппозиция должны научиться слушать и слышать друг друга. Сейчас же они умеют лишь нападать друг на друга и обвинять. Принцип «лучшая форма защиты – это нападение», ведет лишь к усилению агрессии с обеих сторон, и к разочарованию в обществе, в котором усиливается безверие.

Что касается протестной оппозиции, то доброе дело грязными руками не делается. Немцов и Касьянов были у власти и счастья людям не принесли. Лимонов, манипулируя сознанием молодежи, постоянно подталкивает их к радикальным действиям. Удальцов и Навальный с темным прошлым. Собчак – гламурная девушка и бывшая ведущая проекта «Дом-2». Будущее России в руках этих людей представляется мне хаотичным и безрадостным, потому что нет среди них «рыцаря без страха и упрека». Их методы провоцируют власть на «закручивание гаек», а молодежь на необдуманные поступки. А насилие нашей стране противопоказано! Конституция дала свободу собраний. Но это не дает право злоупотреблять этой свободой.

А вот выяснить кто более не прав в данном противостоянии невозможно. Не правы обе стороны: власть своей неуступчивостью и жесткими действиями сотрудников полиции, а протестная оппозиция провокациями и не желанием идти на компромисс.

Сегодня в России гражданское общество еще только формируется. Этот процесс как необходимый, так и болезненный. Но я верю, что моя страна успешно преодолеет эту необходимую ступень в создании правового государства.

По моему мнению, самым закономерным и справедливым завершением этой работы будет ответ моих сверстников и мой лично на три вопроса: 1) нужна ли нам свобода собраний?, 2) кому мы больше верим: людям из Кремля или лидерам «Стратегии–31»?, и 3) готовы ли мы пойти на протестную акцию 31 числа?

Я провела соц.опрос среди 11-классников нашей гимназии, в котором приняло участие 63 человека. Я не предлагала на выбор готовых ответа, но они, все равно, свелись к 3–4 вариантам, которые можно отразить в цифрах:

Вопрос 1: Нужна ли вам свобода собраний?

Статья 31 Конституции РФ

Граждане Российской Федерации имеют право собираться мирно, без оружия, проводить собрания, митинги и демонстрации, шествия и пикетирование.

Комментарий к Статье 31 Конституции РФ

Комментируемая статья содержит в себе по крайней мере две взаимосвязанные нормы: провозглашается право собираться и указывается, в каких формах оно может осуществляться. К сожалению, отсутствие в тексте Конституции собирательного термина для обозначения всех форм, в которых выражается право собираться, заставляет и в научной литературе, и в законодательстве использовать в этом качестве либо термин свобода собраний, либо термин свобода публичных мероприятий. Традиционно в русской и зарубежной научной литературе, а также в законодательстве многих стран для обозначения понятия «право собираться» использовался термин «свобода собраний», но поскольку в комментируемой статье термин «собрание» используется для обозначения только одной из форм проявления данного права, то и термин «свобода собраний» может дословно толковаться как лишь один из элементов «права собираться» наряду со «свободой шествия» или «свободой пикетирования».

Термины «публичные мероприятия» и, соответственно, «право на публичные мероприятия» впервые появились в Законе о собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях. Под публичным мероприятием в данном Законе понимается открытая, мирная, доступная каждому акция, осуществляемая по инициативе граждан РФ, политических партий, других общественных объединений и религиозных объединений, цель которой есть свободное выражение и формирование мнений, а также выдвижение требований по различным вопросам политической, экономической, социальной и культурной жизни страны и вопросам внешней политики (ст. 2). Этот термин тоже имеет недостаток для обозначения данного конституционного права, так как он исключает все непубличные, т.е. частные собрания.

В начале 90-х годов ХХ в. в юридической литературе использовался термин манифестация как синоним демонстрации, уличного шествия и ряда других мероприятий, либо как обобщающее понятие для любых выступлений под открытым небом, реже он охватывал и собрания*(350). Однако в указанном Законе от употребления слова «манифестация» законодатель отказался.

Под собранием в Законе понимается совместное присутствие граждан в специально отведенном или приспособленном для этого месте для коллективного обсуждения каких-либо общественно значимых вопросов. При этом данное определение не позволяет дать однозначный ответ, предполагается ли проведение собрания только в помещении или оно может проходить и под открытым небом. Митинг определяется в Законе как массовое присутствие граждан в определенном месте для публичного выражения общественного мнения по поводу актуальных проблем преимущественно общественно-политического характера. Основное отличие митинга от собрания заключается в массовости, но ни в данном Законе, ни в других законодательных актах не определяется, какое количество участников превращает простое присутствие граждан в массовое. В связи с этим практически невозможно отграничить собрания от митингов. Из этих определений трудно понять, как должна называться массовая акция для выражения общественного мнения по поводу проблем преимущественно неполитического характера, например очередной годовщины со дня рождения А.С. Пушкина. Закрепленные в ст. 2 Закона формулировки демонстрации, шествия и пикетирования тоже не могут служить образцом определенности правовой нормы.

Собственно свобода собраний заключается в праве граждан собираться добровольно и мирно, без оружия с любыми конституционно значимыми целями, например для выражения общественного мнения или для обсуждения различного рода событий и/или общественно значимых проблем и их разрешения в каком-либо месте или двигаться из одного места в другое. Право мирно и без оружия собираться гарантирует возможность всем гражданам свободно посещать не только любые общественно-политические, но и иные публичные мероприятия, в меньшей мере связанные с выражением общественного мнения, к числу которых относятся, например, выставки, конференции, народные гуляния. Кроме того, под защитой комментируемой статьи находится участие граждан России в публичных мероприятиях протеста, таких как, например, голодовки. Это связано с тем, что целью проведения подобных акций выступает не собственно отказ от пищи, а привлечение внимания гражданского общества и органов государственной власти к отдельным проблемам общественной или личной жизни*(351).

Конституция не без оснований исходит из презумпции агрессии со стороны вооруженных лиц и поэтому запрещает им собираться даже в самых мирных целях. К сожалению, Россия, как и другие страны, имеет печальный опыт таких «мирных» демонстраций. Выражение «мирно» в данном контексте означает запрет агрессивного поведения собравшихся, каких-либо массовых беспорядков, акций вандализма и любых других видов нарушения общественного порядка.

Некоторые авторы полагают, что понятие мирной демонстрации подразумевает запрет акций, посвященных вопросам военной политики и строительства вооруженных сил, например, призывающих «к созданию вооруженных формирований, не входящих в систему Вооруженных Сил России». Думается, что такое толкование термина «мирное» собрание является излишне широким. Все же в данном контексте выражение «мирно и без оружия» относится прежде всего к форме, а не к содержанию массовой акции. По этой причине не могут быть запрещены со ссылкой на ст. 31 собрания или демонстрации не только против какого-либо вооруженного формирования, но и в поддержку какой-либо из воюющих сторон. Например, собрания и демонстрации как в поддержку, так и против военных действий сами по себе могут рассматриваться как мирные, если они не сопровождаются призывами к насилию, массовыми беспорядками и другими правонарушениями. Вместе с тем, по смыслу ст. 31, а также 13, 29 и 55 Конституции, исключается возможность собраний или манифестаций, направленных на пропаганду войны или сопровождающихся агитацией, возбуждающей расовую, национальную и прочую ненависть.

Комментируемая статья защищает право «собираться мирно» осуществляемое как в форме публичного, так и частного мероприятия. На последние распространяются те же ограничения, которые предусмотрены в данной и в других статьях Конституции. Частные мероприятия, как и публичные должны проходить мирно и без оружия, не нарушать общественный порядок и другие нормы законодательства. В тех случаях, когда органы государственной власти попытаются их запретить или незаконно вмешиваться в их работу, их участники имеют право на судебную защиту. Как указал Европейский Суд по правам человека, свобода собраний, предусмотренная ст. 11 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, распространяется как на собрания в общественных местах, так и на частные собрания*(352).

Понятие и содержание свободы объединения, изложенные в комментируемой статье, дополняются не только иными статьями Конституции, но и общепризнанными принципами и нормами международного права и международными договорами РФ. Право каждого человека на свободу мирных собраний и ассоциаций провозглашено во Всеобщей декларации прав человека 1948 г. (ст. 20). В ст. 21 Международного пакта о гражданских и политических правах 1966 г. также признается право на мирные собрания. Аналогичные нормы права содержатся и в Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г.

Европейский Суд по правам человека отмечал, что свобода мирных собраний является естественным продолжением свободы выражения мнения, одним из ее главных средств. В ряде своих решений он называл совокупность свобод, закрепленных в ст. 10 и 11 Конвенции, «важнейшей из опор демократического общества, основополагающим условием прогресса и самореализации человека»*(353). В связи с этим, по мнению Европейского Суда, государство должно не просто гарантировать (декларировать) данное право и определить условия и порядок его реализации, но и всячески содействовать этой реализации.

Комиссия по правам человека, рассматривая 21 июня 1988 г. по делу «Организация «Платформа «Врачи за жизнь» (Plattform «Дrzte fer das Leben») против Австрии»*(354) вопрос о том, подразумевает ли ст. 11 Конвенции о защите прав человека и основных свобод требование к государству защищать демонстрации от тех, кто желает помешать их проведению или сорвать их, указал, что полиция обязана предпринимать все необходимые меры по борьбе с теми, кто препятствует проведению демонстрации. Европейский Суд отмечал два следующих принципиальных для свободы собраний и манифестаций момента.

Во-первых, «любая демонстрация может раздражать или оскорблять тех, кто выступает против идей или требований, в поддержку которых она проводится. Однако у участников демонстрации должна быть тем не менее возможность проводить ее без опасений подвергнуться физическому насилию со стороны своих противников; такие опасения могли бы воспрепятствовать ассоциациям и иным группам, разделяющим общие идеи или интересы, открыто выражать свое мнение по самым актуальным вопросам, затрагивающим общество. В демократическом обществе право на проведение контрдемонстрации не может выливаться в ограничение осуществления права на демонстрацию. «. Во-вторых, «обеспечение истинной, эффективной свободы проведения мирных собраний не может сводиться лишь к обязанности государства воздерживаться от вмешательства: чисто негативная концепция роли государства противоречит предмету и цели статьи 11. Вместе с тем защита законной демонстрации или другого публичного мероприятия не исключает права других лиц на проведение контрдемонстрации. Обязанность органов публичной власти заключается в том, чтобы не допустить столкновения противоборствующих движений, не ограничивая право каждого на свободу выражения общественного мнения».

Правом мирно собираться обладают как физические, так и юридические лица. В соответствии с Законом о собраниях митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях политические партии, религиозные и другие общественные объединения могут наряду с гражданами выступать организаторами публичных мероприятий, а вот государства, государственные органы и учреждения, а также муниципальные образования, по смыслу комментируемой статьи, не могут быть признаны субъектами права на проведение собраний.

Конституция, предоставляя в комментируемой статье право проводить собрания и публичные мероприятия только гражданам РФ, основывается на конституционно-правовой доктрине, в соответствии с которой свобода собраний относится к категории политических прав и свобод, субъектами которых являются только граждане соответствующего государства. Однако в литературе было высказано сомнение в обоснованности такого подхода.*(355) Некоторые авторы указывают на двойственную природу этого права, которое может рассматриваться и как личное, поскольку является проявлением свободы слова и свободы передвижения, и как политическое, поскольку является элементом народовластия и формой участия граждан в управлении государством.*(356)

Такое широкое толкование круга лиц, обладающих свободой собраний, нашло отражение в международно-правовых актах, а также в конституционном праве ряда стран. Ни Всеобщая декларация прав человека, ни Международный пакт о гражданских и политических правах, ни Конвенция о защите прав человека и основных свобод не связывают принадлежность права собираться мирно, без оружия с гражданством государства, они закрепляют данные права за каждым. Вместе с тем Конвенция о защите прав человека и основных свобод в ст. 16 предусматривает возможность ограничения политической деятельности иностранцев, и в том числе применительно к ст. 11.

Право каждого на свободу собраний закреплено в конституциях Венгрии, Польши, Финляндии, Швеции, Испании, Канады и других стран. В конституциях Австрии, Бельгии, Федеративной Республики Германия и других стран таким правом обладают только граждане соответствующих государств.

Помимо комментируемой статьи и в других статьях Конституции установлены ограничения свободы собраний. Часть 3 ст. 17 Конституции устанавливает, что «осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц», а ч. 3 ст. 55 предусматривает, что «права и свободы граждан могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства». Кроме того, в ст. 56 указывается на возможность ограничения этого конституционного права в условиях чрезвычайного положения в целях обеспечения безопасности граждан и защиты конституционного строя в соответствии с федеральным конституционным законом и с указанием пределов и срока его действия.

Данным конституционным положениям корреспондируют нормы международного права (ст. 21 Международного пакта о гражданских и политических правах, ч. 2 ст. 11 Конвенции о защите прав человека и основных свобод).

В конституциях некоторых стран содержатся прямые указания на цели ограничения свободы собраний. Так, в Парагвае, Швеции и других странах она может быть ограничена в интересах безопасности дорожного движения; в Словении и Эстонии — с целью предотвращения эпидемий; в Бразилии — для предотвращения ущерба другому собранию. Во многих странах — ФРГ, Испании, Италии, Бельгии — устанавливается различный правовой режим для публичных мероприятий в зависимости от того, проводятся ли они в помещении или под открытым небом (на улице, в парке и т.д.).

В российской конституционно-правовой, а также в политической и политологической литературе при анализе свободы собраний достаточно большое место занимает вопрос о классификации порядка проведения собраний и других публичных мероприятий. Большинство авторов полагают, что порядок проведения публичных мероприятий в России, равно как и в других государствах, в зависимости от степени ограничения свободы собраний можно разделить на два типа: первый — разрешительный, второй — уведомительный. Кроме того, как уже отмечалось, иногда выделяется и явочный порядок. Считается, что при разрешительном порядке органы исполнительной власти имеют право при получении уведомления организаторов запретить публичное мероприятие до начала его проведения. Уведомительным называется такой порядок, при котором для проведения собрания согласия органов исполнительной власти не требуется. Вместе с тем ни Конституция, ни международно-правовые акты, ни федеральное законодательство о такой классификации даже не упоминают.

По мнению большинства авторов, разрешительный порядок характерен для стран с авторитарным режимом, а уведомительный — для стран с демократическим режимом.*(357) Нет единства мнений по вопросу о том, какой порядок проведения публичных мероприятий действовал и действует в Российской Федерации. Уполномоченный по правам человека В.П. Лукин считает, что уведомительный порядок был введен с принятием в 2004 г. Закона о собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях*(358). Другие полагают, что в России разрешительный порядок проведения публичных мероприятий существует с момента ее образования. В то же время В.И. Лукин замечает, что и ныне действующий закон «не в полной мере согласуется с уведомительным порядком проведения публичных мероприятий» прежде всего потому, что в соответствии с положениями п. 5 ст. 5 указанного Закона запрещается проводить публичное мероприятие без согласования места и времени его проведения с органом исполнительной власти субъекта РФ или органом местного самоуправления.

В Определении от 02.04.2009 N 484-О-П Конституционный Суд РФ отказал заявителям в удовлетворении их требований о признании не соответствующим Конституции положения п. 5 ст. 5 того же Закона, в той мере в какой им предусматривается согласование организатором публичного мероприятия места и времени его проведения с органами власти. По мнению Конституционного Суда, оспоренная норма не ограничивает право на собрание, поскольку орган публичной власти не может запретить (не разрешить) проведение мероприятия в том случае, если он не согласен с предложенным организатором местом и (или) временем его проведения; он может только предложить организатору провести его в другом месте и в другое время. Вместе с тем запрет проведения публичного мероприятия при недостижении консенсуса между организатором собрания и органом власти по вопросу о месте и времени, не рассматривается Конституционным Судом как ограничение права граждан на проведение собрания, если, конечно, предложения органа власти являются мотивированными.

По мнению Конституционного Суда, оспариваемое положение прямо говорит об обязательной мотивированности органом власти предложения изменения места и времени, то есть перенос мероприятия должен быть вызван необходимостью сохранения нормального и бесперебойного функционирования жизненно важных объектов коммунальной или транспортной инфраструктуры, поддержания общественного порядка, обеспечения безопасности граждан и иными подобными причинами; содержащийся в оспариваемом законоположении термин «согласование» не предполагает право органа публичной власти предложить организатору для обсуждения такой вариант проведения публичного мероприятия, который бы не позволял реализовать его цели и делал его бессмысленным. Более того, уведомление даже при согласии органа власти не дает права на проведение публичного мероприятия на территориях, непосредственно прилегающих к резиденциям Президента, к зданиям, занимаемым судами, и в других местах, указанных в Законе о собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях. Таким образом, в соответствии с правовой позицией Конституционного Суда свобода собраний не предоставляет организаторам собрания неограниченное право выбора места и времени проведения мероприятия.

Органы исполнительной власти могут установить особый порядок проведения публичных мероприятий на территории объектов, являющихся памятниками истории и культуры, который определяется органом исполнительной власти соответствующего субъекта РФ с учетом особенностей таких объектов и требований названного Закона. Однако, как указал Верховный Суд РФ, это вовсе не означает, что субъект РФ вправе устанавливать дополнительные, не закрепленные в федеральном законодательстве, ограничения и/или запреты для проведения публичных мероприятий, в том числе и на основании потенциальной возможности создания препятствий в работе органов государственной власти, органов местного самоуправления, государственных учреждений, расположенных на территории объектов культурного наследия (Определение от 05.11.2008 N 7-Г08-19).

Конституционный Суд не усмотрел умаления свободы собрания положениями п. 3 ч. 2 ст. 8 упомянутого Закона в той части, в которой ими запрещается проведение публичного мероприятия на территории, непосредственно прилегающей к зданиям, занимаемым судами; вместе с тем он указал, что отсутствие решения органа исполнительной власти субъекта РФ или органа местного самоуправления об установлении границы соответствующего земельного участка и тем самым отсутствие самих границ означает, что не имеется правовых оснований считать в таких случаях пикетирование или иное публичное мероприятие нарушением запрета проведения публичных мероприятий на территории, непосредственно прилегающей к зданиям со специальным правовым режимом, а, следовательно, и оснований привлечения соответствующих лиц к юридической ответственности (Определения от 29.05.2007 N 428-О-О и от 17.07.2007 г. N 573-О-О)».

В законодательстве многих стран устанавливается перечень мест, в которых проведение публичных мероприятий запрещается или ограничивается, а также времени проведения мероприятия. Так, Федеральный Суд Швейцарии расценил как легитимное правовое положение, запрещающее политические мероприятия на общественной земле вообще по воскресеньям, перед большими праздниками и в остальные дни между 22:00 и 07:00.*(359) В 1941 г. в решении по делу «Кокс против Нью-Хемпшира» Верховный Суд США указал, что в целях охраны общественного порядка законодатель вправе регламентировать время, место, порядок проведения демонстраций и митингов в общественных местах. Такая регламентация осуществляется законодательством штатов, многие из которых, в частности, запрещают проводить названные мероприятия вблизи зданий судов, мест лишения свободы и военных объектов — с тем, чтобы избежать их политизации*(360).

С точки зрения стандартов Совета Европы необходимость получения предварительного разрешения на проведение собраний в общественных местах тоже не противоречит существу данного права. Эта процедура соответствует предписаниям ст. 11 Конвенции, если власти используют ее для обеспечения мирного характера собраний. В тех случаях, когда соответствующие органы власти полагают, что планируемое собрание не будет носить мирный характер, или когда это становится очевидным в процессе его проведения, запрет на проведение собрания или его прекращение не противоречат п. 1 ст. 11 Конвенции*(361). Вместе с тем отсутствие ответа из органов власти по умолчанию означает их согласие на проведение данного мероприятия.

Как следует из решений Европейского Суда по правам человека, рассматривая уведомление организатора собрания, орган власти должен действовать разумно, осторожно и добросовестно. Любой запрет проведения собрания должен рассматриваться как ограничение свободы собраний и соответствовать принципам, закрепленным в ст.11 Конвенции, и, более того, власти должны основывать свои решения на вытекающей из этих принципов оценке соответствующих фактических обстоятельств*(362). Поскольку ценность комментируемой свободы довольно велика, даже в случае, если идеи потенциальных участников публичного мероприятия являются оппозиционными, бросающими вызов существующему порядку (кроме случаев подстрекательства к насилию или отказу от принципов демократии), им должна быть предоставлена надлежащая возможность их выражения всеми законными способами. Любые меры, предпринимаемые в целях лишения граждан такого права, как неоднократно отмечал Европейский Суд, «подрывают демократию или даже ставят ее под угрозу*(363).

Цель процедуры уведомления, как ее определил Европейский Суд, состоит в разрешении властям принимать обоснованные и соответствующие меры, чтобы гарантировать мирное проведение любого собрания, митинга или любой другой акции политического, культурного или иного характера*(364). Основываясь на этом, Суд при рассмотрении дела «Сергей Кузнецов против России» сделал вывод, что требование о своевременном и надлежащем уведомлении о проведении публичного мероприятия может считается выполненным организатором даже при нарушении им срока подачи уведомления, в случае, если уполномоченный орган, несмотря на формальное (незначительное) нарушение, не счел таковое важным и значимым и подтвердил его принятие.

В соответствии с п. 2 ст. 12 Закона о собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях в случае, если информация, содержащаяся в тексте уведомления о проведении публичного мероприятия, и иные данные дают основания предположить, что цели запланированного публичного мероприятия и формы его проведения не соответствуют положениям Конституции и (или) нарушают запреты, предусмотренные законодательством РФ об административных правонарушениях или уголовным законодательством, компетентный орган незамедлительно доводит до сведения организатора публичного мероприятия письменное мотивированное предупреждение о том, что организатор, а также иные участники публичного мероприятия в случае указанных несоответствия и (или) нарушения при проведении такого мероприятия могут быть привлечены к ответственности в установленном порядке. То есть формально у органа исполнительной власти нет права непосредственно запретить мероприятие, которое, как он предполагает, может повлечь нарушения уголовного или административного законодательства, до начала его проведения, но в соответствии со ст. 16 и 17 того же Закона он может прекратить его, как только его предположения подтвердятся начавшимся мероприятием.

Основаниями прекращения публичного мероприятия согласно ст. 16 указанного Закона являются: 1) создание реальной угрозы для жизни и здоровья граждан, а также для имущества физических и юридических лиц; 2) совершение участниками публичного мероприятия противоправных действий и умышленное нарушение организатором публичного мероприятия требований Закона, касающихся порядка проведения публичного мероприятия. Умышленное неисполнение организаторами и участниками публичных мероприятий требований органа исполнительной власти о его прекращении ведет к разгону. Разгон запрещенного публичного мероприятия должен рассматриваться как крайняя мера. При этом сотрудники милиции должны, если это возможно, избегать применения силы или ограничивать такое применение до необходимого минимума.

На практике постоянно возникают разногласия между участниками мероприятия и представителями органов исполнительной власти по поводу данных, позволяющих оценить реальность угрозы и адекватность принимаемых представителями власти мер. В процессе противостояния сторонам бывает трудно объективно оценить действия друг друга. В связи с этим важная роль в реализации свободы публичных мероприятий принадлежит судебной власти, которая должна выступать независимым арбитром в таких спорах и постепенно формировать непротиворечивую практику применения законодательства о собраниях. В то же время возможность совершенствования судебной практики не должна означать отказ от необходимости развивать административные процедуры обжалования решений и действий органов исполнительной власти.