Айвар лк правовая защита суррогатного материнства
12. Майфат А.В., Резник Е.С. Современное состояние и перспективы развития законодательства в сфере использования репродуктивных технологий // Семейное и жилищное право, 2010, № 3. С.17-20.
13. Митрякова Е.С. Правовое регулирование суррогатного материнства в России: Дис. … канд. юрид. наук. Тюмень: РГБ, 2007.
14. Михайлова И.А. Законодательство, регламентирующее установление происхождения детей, нуждается в корректировке // Вопросы ювенальной юстиции. 2009. № 2. С.25-36.
15. Пестрикова А.А. Обязательства суррогатного материнства. Дис. канд. юрид. наук. Самара, 2007.
16. Пестрикова А.А. Проблемы договора о суррогатном материнстве // Гражданское право. — М.: Юрист, 2006, № 2. — С.16.
17. Пурге А.Р. Проблемы правового регулирования суррогатного материнства в Российской Федерации Евразийский юридический журнал. 2012. — № 4. — С.132 — 135.
18. Свитнев К.Н. Суррогатное материнство: история и современность. // Медицинская газета. Выпуск № 67.6 сен. 2006. Стр.7.
19. Трунова Л. Материнство на заказ // Домашний адвокат. 2004. №18
20. Уманская Е.П. Государственная регистрация рождения // Семейное и жилищное право, 2012, № 1. С.15-18.
21. Чистякова Ю.А. Пробелы и проблемы правового регулирования искусственного оплодотворения, имплантации эмбриона и защиты репродуктивных прав // Медицинское право, 2006, № 4. С.35-40.
Ответственность по договору суррогатного материнства
В XX веке наука совершила по-настоящему революционный прорыв — научилась лечить бесплодие методами вспомогательных репродуктивных технологий. До недавнего времени эта область оставалась практически полностью за пределами правового анализа и ей не уделялось надлежащего внимания в российской юридической литературе.
Учитывая, что эта сфера общественных отношений развивается стремительными темпами, а ее нормативное регулирование в значительной мере отстает от потребностей практики, развитие института суррогатного материнства видится, прежде всего, в совершенствовании его нормативно-правовой базы.
В более глубоком изучении нуждаются вопросы ответственности сторон договора суррогатного материнства, поскольку после успешного завершения процедуры имплантации эмбриона, в случае наступления беременности у суррогатной матери, стороны договора вступают в достаточно длительный период своей жизни, в течение которого они являются не только сторонами договора, но и лицами, ответственными за жизнь вынашиваемого ребенка. В этой связи разработка мер ответственности сторон по договору суррогатного материнства приобретает особую остроту, как одна из важнейших гарантий его надлежащего исполнения и соблюдения прав и законных интересов не только сторон договора, но и рожденного в результате ребенка.
Ответственность сторон по договору суррогатного материнства должна регулироваться нормами гражданского законодательства. Будучи смешанным договором и подпадая под действие норм семейного и гражданского законодательства, договор являет собой новые отношения в рамках устоявшихся и общепринятых семейных отношений .
Пестрикова А.А. Обязательства суррогатного материнства. Дис. . канд. юрид. наук. Самара, 2007. С. 111.
Поскольку договор суррогатного материнства двусторонне обязывающий, санкции за его ненадлежащее исполнение должны применяться как к одной, так и к другой стороне. Таким образом, и суррогатная мать, и супруги-заказчики должны нести ответственность, если они не выполнили должным образом или не исполнили вовсе взятые на себя по договору обязательства.
Штрафные санкции, взыскание расходов с недобросовестной стороны, возмещение морального вреда и другие материальные возмещения должны быть существенными в целях дисциплинирования сторон договора .
Айвар Л.К. Правовая защита суррогатного материнства // Адвокат. 2006. N 3. С. 17.
Представляется целесообразным в случае полного или частичного неисполнения или ненадлежащего исполнения сторонами своих обязанностей, закрепленных в договоре, выявления фактов предоставления заведомо ложной информации или сокрытия существенных для договора сведений до наступления беременности суррогатной матери закрепить право добросовестной стороны прекратить досрочно договор и обязать виновную сторону в установленный срок возместить ей понесенные затраты, а также иные платежи, определенные договором и действующим законодательством.
Для защиты прав и законных интересов ребенка и суррогатной матери необходимо установить в законе запрет на расторжение договора суррогатного материнства (как в случае нарушения, так и добросовестного исполнения договора суррогатной матерью) по инициативе супругов-заказчиков после наступления беременности суррогатной матери. Предлагаемое ограничение основывается на ч. 3 ст. 55 Конституции РФ, в соответствии с которой права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты прав и законных интересов других лиц. Без предлагаемого ограничения супруги окажутся менее обремененной стороной, нежели беременная суррогатная мать. На них не будет лежать груз ответственности за вынашивание и рождение ребенка. Супруги должны четко представлять последствия своих действий перед заключением договора. Этот запрет снизит риск легкомысленного отношения к заключению договора суррогатного материнства со стороны супругов-заказчиков.
Исходя из этих же соображений в законе следует установить также запрет на отказ супругов-заказчиков от записи их родителями ребенка, рожденного суррогатной матерью. В противном случае интересы новорожденного ребенка не будут защищены должным образом, поскольку неизбежно возникновение ситуации, когда суррогатная мать готова и намерена передать ребенка супругам-заказчикам, а они передумали и не желают быть записанными его родителями. В итоге ребенок может остаться и вовсе без родителей. При этом получится, что супруги-заказчики, заключившие договор с целью стать родителями ребенка, рожденного суррогатной матерью, не будут нести никаких обязательств по отношению к нему.
Тем самым нарушатся права ребенка, гарантированные ему Семейным кодексом РФ, такие как: право жить и воспитываться в семье (ст. 54); право знать своих родителей, право на их заботу, право на совместное с ними проживание, за исключением случаев, когда это противоречит его интересам (ст. 54); право ребенка на общение с родителями и другими родственниками (ст. 55); право на имя, отчество и фамилию (ст. 58); право на получение содержания от своих родителей (ст. 60).
Кроме того, суррогатная мать, которая просто выполняла свои обязательства по договору, даже в случае оформления отказа от ребенка в родильном доме станет алиментнообязанной в отношении него в силу п. 2 ст. 71 СК. При этом при оспаривании своего материнства, в соответствии со ст. 52 СК, она не будет вправе сослаться на обстоятельства суррогатного материнства.
Представляется, что отказ супругов от записи их родителями рожденного суррогатной матерью ребенка можно допустить лишь при условии согласия суррогатной матери оставить ребенка себе.
В научной литературе высказывается мнение, что в договоре целесообразно оговорить размер вознаграждения суррогатной матери в случае рождения мертвого ребенка по независящим от сторон обстоятельствам (например, в результате родовой травмы) , т.е. предполагается, что размер вознаграждения может претерпеть в этом случае изменения.
См., напр.: Пестрикова А.А. Указ. соч. С. 108.
По нашему мнению, при рождении мертвого или неполноценного ребенка (ребенка-инвалида) не по вине суррогатной матери, равно как в случае, если не по вине суррогатной матери произошел самопроизвольный аборт или беременность была прервана по медицинским показаниям, что подтверждается заключением медицинского учреждения, проводящего программу суррогатного материнства, в силу алеаторного характера договора суррогатного материнства, супруги-заказчики должны быть обязаны выплатить суррогатной матери вознаграждение в размере, эквивалентном 100% суммы, оговоренной в договоре, оплатить расходы на необходимое медицинское вмешательство и выплатить суррогатной матери компенсацию на восстановление здоровья после беременности и родов в оговоренных ранее размерах.
Такое решение представляется верным, поскольку договор суррогатного материнства является алеаторным: даже наступление беременности не гарантирует ее успешное завершение рождением здорового ребенка без вреда для здоровья вынашивающей женщины, и нет никакой гарантии, что такая же ситуация не сложилась бы, если бы ребенка вынашивала какая-либо другая женщина. Единственной возможной мерой учета интересов супругов-заказчиков в этой ситуации представляется установление возможности уменьшить вознаграждение суррогатной матери соразмерно количеству месяцев беременности.
Если же неудача — следствие нарушения суррогатной матерью своих обязательств по договору (например, если она не явилась в назначенное время для прохождения процедуры экстракорпорального оплодотворения, в результате чего погиб неимплантированный эмбрион), на нее должна быть возложена обязанность выплатить супругам-заказчикам денежную сумму, покрывающую расходы, понесенные ими по договору. Кроме того, для этого случая целесообразно предусмотреть неустойку.
В качестве меры ответственности за нарушение суррогатной матерью обязанности выполнять все предписания и требования врачей-специалистов ее можно лишить оговоренной сторонами в договоре части вознаграждения.
При неисполнении супругами-заказчиками обязанности по оказанию содействия суррогатной матери в оговоренном договором объеме и порядке, включая случаи несвоевременного предоставления денежных средств на необходимые расходы, следующие из договора, суррогатная мать должна быть наделена правом требовать возмещения причиненных ей нарушением убытков либо увеличения указанного в договоре вознаграждения.
Ответственность супругов-заказчиков за нарушение сроков оплаты оказанных суррогатной матерью услуг должна соответствовать общему правилу о нарушении денежных обязательств. В этом случае целесообразно установить размер пени, которая начнет начисляться со дня, следующего за днем нарушения обязательства по день его выполнения.
Суррогатная мать, своевременно не предупредившая супругов-заказчиков о возникновении необходимости в дополнительных затратах или о ставшими известными ей обстоятельствах, которые угрожают планомерному и безопасному протеканию беременности или здоровью вынашиваемого ребенка, должна быть лишена права предъявлять требование к супругам-заказчикам о возмещении понесенных ею в связи с этим расходов.
На случай нарушения суррогатной матерью в ходе реализации договора обязанности расходовать предоставленные супругами-заказчиками денежные средства, в соответствии с их назначением, следует предусмотреть право супругов-заказчиков произвести удержание соответствующей денежной суммы из вознаграждения суррогатной матери.
Если после родов суррогатная мать, пользуясь предоставленным ей п. 4 ст. 51 СК правом, оставляет ребенка себе, то она тем самым не выполняет условие договора по передаче ребенка супругам. В этом случае необходимо руководствоваться ст. ст. 783 и 723 ГК и признать такие действия отказом от исполнения обязательств, который влечет обязанность суррогатной матери возместить супругам-заказчикам все понесенные по договору расходы.
Кроме того, с учетом ст. 151 ГК, следует признать возможным и справедливым применение правил о компенсации морального вреда как меры гражданско-правовой ответственности суррогатной матери. Как считает Л. Айвар, вряд ли при таких условиях у суррогатной матери появится желание нарушить положения договора .
Айвар Л.К. Указ. соч. С. 17.
Признавая (как это делает законодатель) право суррогатной матери на единоличное решение вопроса о судьбе рожденного ею ребенка, следует признать право его родителей на компенсацию причиненного им морального вреда, который выражается в тяжелейших переживаниях — ощущении утраты, лишения, одиночества, безнадежности, несправедливости и др. . В договоре необходимо закрепить срок для произведения суррогатной матерью этих выплат. Обязанность компенсировать причиненный отказом передать ребенка моральный вред служила бы дополнительной гарантией, стимулирующей суррогатную мать дать согласие на запись супругов-заказчиков родителями ребенка.
Михайлова И.А. Законодательство, регламентирующее установление происхождения детей, нуждается в корректировке // Вопросы ювенальной юстиции. 2009. N 2; СПС «КонсультантПлюс».
Отказ же супругов-заказчиков от записи их в качестве родителей рожденного по договору суррогатного материнства ребенка должен влечь выплату суррогатной матери компенсации в размере и порядке, установленном договором.
Зачастую стороны договора предусматривают обязанность сохранять тайну этих отношений (в том числе и после исполнения договора). На случай нарушения одной из сторон договоренности о сохранении тайны отношений, следующих из договора, добросовестной стороне должно предоставляться право требовать выплату ей компенсации, покрывающей расходы на сохранение конфиденциальности отношений (имеются в виду те денежные средства, которые были затрачены в процессе симуляции супругой-заказчицей своей собственной беременности параллельно с настоящей беременностью суррогатной матери, как это часто происходит на практике), а также целесообразно определить размер денежной суммы, которую виновная сторона должна будет уплатить в качестве компенсации морального вреда.
Стороны должны быть освобождены от ответственности за частичное или полное неисполнение обязательств по договору суррогатного материнства, если это неисполнение возникло после его заключения в результате обстоятельств чрезвычайного характера, которые стороны договора не могли предвидеть или предотвратить, в том числе в случае военных действий, стихийных бедствий, аварий, эпидемий и т.д.
Необходимость соблюдения всех прав и законных интересов вынашиваемого суррогатной матерью ребенка, охрана его здоровья требуют четкой законодательной регламентации каждого аспекта этих правоотношений, в том числе и тщательной разработки мер ответственности за неисполнение или ненадлежащее исполнение сторонами своих обязанностей по договору.
Предлагаемые решения рассмотренных в статье проблем ответственности по договору суррогатного материнства не только позволят улучшить правовое регулирование института суррогатного материнства в законодательстве Российской Федерации, но и будут способствовать повышению качества и эффективности его реализации на практике.
Источник: Борисова Т., старший преподаватель кафедры гражданского права и гражданского процесса Института международного права и экономики им. А.С. Грибоедова (г. Москва).
Правовая природа суррогатного материнства
Рубрика: Государство и право
Дата публикации: 16.11.2015 2015-11-16
Статья просмотрена: 1433 раза
Библиографическое описание:
Шадрин В. В. Правовая природа суррогатного материнства // Молодой ученый. 2015. №22. С. 641-645. URL http://moluch.ru/archive/102/23297/ (дата обращения: 24.09.2018).
В современном мире остро стоит проблема бесплодия. Под бесплодием согласно определению Всемирной организации здравоохранения понимается неспособность сексуально активной, не использующей контрацепцию пары добиться беременности в течение одного года [1]. Существует также клиническое определение: бесплодие — это болезнь репродуктивной системы, которая выражается в отсутствии клинической беременности после 12 или более месяцев регулярной половой жизни без предохранения от беременности. По состоянию на 2010 г. в мире насчитывалось 48,5 млн бесплодных супружеских пар. В России около оценка распространенности бесплодия в России составляет около 5 % [2].
В настоящее время решением проблемы бесплодия являются вспомогательные репродуктивные технологии (ВТР), которые представляют собой методы лечения бесплодия, при применении которых отдельные или все этапы зачатия и раннего развития эмбрионов осуществляются вне материнского организма (в том числе с использованием донорских и (или) криоконсервированных половых клеток, тканей репродуктивных органов и эмбрионов, а также суррогатного материнства) [3]. Среди этих возможностей современной медицины по лечению бесплодия выделяется суррогатное материнство, представляющее собой очень спорное и неоднозначное явление, вызывающее повышенный интерес правовой науки.
Первое, на что следует обратить внимание — это определение понятия суррогатного материнства. Законодательно оно определяется как вынашивание и рождение ребенка (в том числе преждевременные роды) по договору, заключаемому между суррогатной матерью (женщиной, вынашивающей плод после переноса донорского эмбриона) и потенциальными родителями, чьи половые клетки использовались для оплодотворения, либо одинокой женщиной, для которых вынашивание и рождение ребенка невозможно по медицинским показаниям [4]. Именно договорной характер суррогатного материнства предопределяет его правовую природу. Действительно, правоотношения между генетическими родителями и суррогатной матерью невозможны без договоренности, соглашения между ними. Однако какова сущность и характеристика данного договора — неизвестно. В научной литературе дискуссии о правовой природе суррогатного материнства сводятся к возможности применения к данным отношениям норм гражданского и/или семейного права.
Ряд авторов не признают договор суррогатного материнства гражданско-правовым. Например, О. Ю. Лебедева считает, что суть соглашения о суррогатном материнстве заключается в переходе родительских личных неимущественных прав от женщины, родившей ребенка, к супругам, являющимся сторонами по данному соглашению, поэтому никак нельзя отнести данное соглашение к категории гражданских договоров об оказании услуг, принимая во внимание лишь возможное наличие возмездного характера данного соглашения. Договор о суррогатном материнстве представляет собой особый вид семейно-правовых договоров [5, с. 16]. Г. В. Богданова отмечает, что особый личный характер отношений между супругами-заказчиками и суррогатной матерью; особое по своему содержанию обязательство, которое принимает на себя суррогатная мать в плане вынашивания, рождения и передачи ребёнка супругам; специфика прав и обязанностей сторон в дальнейшем, когда суррогатная мать пожелает стать мамой и откажется передать ребёнка заказчикам, оставив его себе, а супруги-заказчики не вправе воздействовать на нее или тем более привлечь ее к ответственности за неисполнение обязательства и т. д. — все это говорит в пользу того, что к данным отношениям неприменимы нормы гражданского права» [6, с. 80].
Согласно другой позиции соглашения о суррогатном материнстве находятся за пределами семейного права, являясь одним из видов гражданско-правовой сделки. Однако в виду того, что на данный момент в законодательстве четко не определен предмет и объект данного договора, а человеческая жизнь, процесс вынашивания эмбриона, права на ребенка и т. п. не могут рассматриваться в качестве таковых, что обусловливает проблематичность соотнесения этого договора с квалифицирующими признаками какой-либо поименованной договорной конструкции. Например, судебной практике известен случай, когда отсутствие существенных условий договора согласно ст. 432 ГК РФ в соглашении о суррогатном материнстве приводило к признанию его незаконным [7]. Встречаются споры о законности такого непоименнованного договора также и на основании ст. 169 ГК РФ, т. е. его можно отнести к разряду ничтожных как сделок, совершенной с целью, противной основам нравственности и правопорядка [8, с. 50].
И, наконец, третья точка зрения признает существование именно гражданско-правового договора суррогатного материнства и регулирования его нормами гражданского права. Например, Л. К. Айвар считает, что во избежание крайне важных для сторон проблем в отношениях по вынашиванию ребёнка (например, таких, как отказ в передачи ребёнка генетическим родителям, вымогательство, шантаж, отказ генетических родителей принять своего ребенка, отказ от оплаты услуг замещающей матери и т. д.) суррогатное материнство, как и иные гражданско-правовые отношения, должно четко регулироваться договором [9, с. 33].
Мы, в свою очередь, придерживаемся точки зрения тех авторов, которые считают, что договор суррогатного материнства регулируется нормами как семейного, так и гражданского права. Между генетическими родителями и суррогатной матерью возникают неимущественные отношения, которые связаны с имплантацией, вынашиванием и рождением ребенка, а также его передачей родителям. К этим отношениям примыкают также имущественные отношения, связанные с вопросами вознаграждения суррогатной матери, результате надлежащего исполнения договора (в случае заключения возмездного договора суррогатного материнства), а также иных условий, например, определяющих оплату медицинского обслуживания, компенсацию затрат суррогатной матери [10]. Эти отношения в совокупности и регулируются договором суррогатного материнства, который имеет особый характер, поскольку регулируется как семейным, так и гражданским правом.
Однако возникают проблемы нормативного характера. В настоящее время суррогатное материнство регламентируется ст. 55 ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации», ст. 51 Семейного Кодекса РФ, ст. 16 ФЗ «Об актах гражданского состояния», а также Приказом Приказ Министерства здравоохранения РФ «О порядке использования вспомогательных репродуктивных технологий, противопоказаниях и ограничениях к их применению». Очевидно, что нынешнее законодательство о суррогатном материнстве фрагментарно и недостаточно.
Решить проблему определения правовой природы суррогатного материнства как договора возможно, на наш взгляд, путем включения положений о суррогатном материнстве в Семейный кодекс РФ. Согласно ст. 2 данного Кодекса семейное законодательство регулирует личные неимущественные и имущественные отношения между членами семьи: супругами, родителями и детьми (усыновителями и усыновленными), а в случаях и в пределах, предусмотренных семейным законодательством, между другими родственниками и иными лицами, а также определяет формы и порядок устройства в семью детей, оставшихся без попечения родителей [11]. Таким образом, отношения, которые устанавливаются договор суррогатного материнства, могут регулироваться семейным правом. Более того, такое решение возможно, поскольку в семейном законодательстве существуют такие особые договорные режимы, как брачный договор, соглашение об уплате алиментов, договор о приемной семье. Однако общие положения об обязательствах и договоре, закрепленные в гражданском праве, также должны действовать в отношении договора суррогатного материнства.
Следующее, что необходимо рассмотреть — это вопрос о видах суррогатного материнства. Нынешнее законодательство рассматривает лишь два случая применения суррогатного материнства:
- Когда договор суррогатного материнства заключается между суррогатной матерью и потенциальными родителями, чьи половые клетки использовались для оплодотворения, для которых вынашивание и рождение ребенка невозможно по медицинским показаниям;
- Когда договор суррогатного материнства заключается между суррогатной матерью и одинокой женщиной, для которой вынашивание и рождение ребенка невозможно по медицинским показаниям.
Тем не менее, науке известны и другие виды суррогатного материнства [12, с. 235]:
1) суррогатное материнство, при котором используется генетический материал суррогатной матери и супруга (традиционное или частичное);
2) суррогатное материнство, при котором используется генетический материал суррогатной матери и донора;
3) суррогатное материнство, при котором используется генетический материал супругов (гестационное или полное);
4) суррогатное материнство, при котором используется генетический материал супруги и донора;
5) суррогатное материнство, при котором используется генетический материал донора и супруга;
6) суррогатное материнство, при котором используется генетический материал доноров.
Более того, существует посмертное суррогатное материнство, когда мужские гаметы могут быть использованы иными лицами, например, родителями, другими близкими родственниками. Показателен пример семьи Захаровых. В 2005 г. в семье Захаровых появился на свет мальчик, отец которого скончался в одной из израильских клиник незадолго до его рождения. Во время лечения в одном из госпиталей Тель-Авива Андрей Захаров, отец маленького Гоши, сдал сперму. После его смерти мать Андрея, Екатерина Захарова, решила «родить» родного себе внука, воспользовавшись услугами суррогатной матери. Экстракорпоральное оплодотворение и имплантация эмбриона в организм суррогатной матери были осуществлены с использованием донорских ооцитов и криоконсервированного в Израиле, впоследствии вывезенного в Россию, биологического материала погибшего А. Захарова [13]. Подобные и иные случаи необходимо учитывать во избежание недостаточности правового регулирования.
Проблемно стоит вопрос о приоритете прав суррогатной матери над генетическими родителями, который закреплен в ст. 51 Семейного кодекса, согласной которой лица, состоящие в браке между собой и давшие свое согласие в письменной форме на имплантацию эмбриона другой женщине в целях его вынашивания, могут быть записаны родителями ребенка только с согласия женщины, родившей ребенка (суррогатной матери). Таким образом, именно суррогатная мать решает, будут ли родители обладать родительскими правами, а значит, решает, чьим будет ребенок, и именно это становится источником споров — как в научной среде, так и в судах.
Так, Конституционным судом Российской Федерации 15 мая 2012 г. было вынесено Определение «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы граждан Ч. П. и Ч. Ю. на нарушение их конституционных прав положениями п. 4 ст. 51 СК РФ и п. 5 ст. 16 Федерального закона «Об актах гражданского состояния», подкрепленное особыми мнениями судей С. Д. Князева и Г. А. Гаджиева, что в очередной раз подчеркивает остроту проблем правового регулирования суррогатного материнства в Российской Федерации. В данном определении Конституционный суд отметил, что законодательно предусмотренное право суррогатной матери давать согласие на то, чтобы при государственной регистрации рождения ребенка его родителями были записаны генетические родители, означает имеющуюся у нее возможность в записи акта о рождении ребенка записать себя матерью ребенка, что фиксируется и в свидетельстве о его рождении (ст. 14, 17 и 23 Федерального закона «Об актах гражданского состояния»), обусловливая тем самым для женщины, родившей ребенка, права и обязанности матери (статья 47 Семейного кодекса РФ). Указанная модель правового регулирования, не будучи единственно возможной, не выходит за пределы правотворческих полномочий федерального законодателя [14].
А теперь рассмотрим особые мнения судей С. Д. Князева и Г. А. Гаджиева, которые были против отказа в принятии заявления.
Так, С. Д. Князев отмечает в своем мнении, что с медико-биологической точки зрения рождение ребенка с использованием указанной технологии предполагает «соучастие» генетических родителей и суррогатной матери. Вследствие этого сами по себе вынашивание и роды не могут служить достаточным основанием признания за последней неограниченной свободы усмотрения в определении обладателей родительских прав. Очевидно, что отказ суррогатной матери от исполнения своих обязательств перед лицами, являющимися биологическими родителями ребенка, не может перечеркнуть их «природных» прав. Не отрицая того, что вынашивание плода неизбежно порождает кровную связь между ребенком и суррогатной матерью, все же важно учитывать, что изначальной основой жизни рожденного таким образом человека является эмбрион, полученный путем экстракорпорального оплодотворения половых клеток генетических родителей. В силу этого безусловный приоритет родительских притязаний суррогатной матери далеко не бесспорен и, по крайней мере, нуждается в оценке на предмет соответствия статье 38 (части 1 и 2) Конституции РФ, в том числе во взаимосвязи с ее статьей 19 (части 1 и 2). В результате могут серьезно пострадать интересы «суррогатного» ребенка, который благодаря законодательной «заботе» о приоритетах выносившей и родившей его матери не только лишается возможности воспитываться в семье своих генетических родителей, но и объективно подвергается риску стать «безотцовщиной» и, как следствие, не получить родительской любви в той степени, в какой она могла бы достаться ему от биологических матери и отца. Все это заставляет серьезно задуматься об этических основаниях оспариваемых законоположений, а также о том, насколько они согласуются со статьей 55 (часть 3) Конституции РФ, в соответствии с которой права и свободы человека и гражданина (включая права родителей и детей) могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства.
Г. А. Гаджиев в своем мнении обращает внимания на то, что цель суррогатного материнства как метода лечения бесплодия — рождение ребенка у пары, на лечение которой был направлен данный метод. Следовательно, закрепление законодателем императивной нормы, касающейся предоставления суррогатной матери исключительной привилегии в решении вопроса о наделении родительскими правами, является не бесспорным. Такой подход ведет к нарушению прав генетических родителей и не обеспечивает соблюдение конституционных принципов правовой определенности, справедливости и равенства. Спорным остается вопрос о толковании понятия «мать ребенка». Является ли суррогатная мать матерью в конституционном смысле, т. е. в рамках статьи 38 Конституции РФ, которая предполагает защиту материнства. Пункт 4 статьи 51 Семейного кодекса Российской Федерации и пункт 5 статьи 16 Федерального закона «Об актах гражданского состояния» определяют ее статус как «женщины, родившей ребенка», но не матери. В связи с этим возникает неясность в вопросах: когда суррогатная мать становится матерью и какими являются отношения, возникающие между матерью и ребенком в период беременности? Законодатель, отвечая на этот вопрос, признает «факт вынашивания или рождения более социально и эмоционально значимым, чем генетическое происхождение». Кроме того, нравственные страдания биологических родителей ребенка, лишенных возможности реализовать предусмотренный законом комплекс родительских прав в отношении своего ребенка, которого они не смогли зачать и родить естественным путем, считаются менее социально значимыми, однако существует и другое мнение, что биологическое родство родителей и детей определяется генетической связью и закрепление в законе приоритета суррогатной матери при установлении происхождения ребенка противоречит провозглашенному в статье 38 Конституции РФ принципу охраны семьи, материнства и детства.
Полностью соглашаясь с вышесказанным, отметим, что действительно приоритетными должны быть права генетических родителей и родившегося в результате суррогатного материнства ребенка, а не суррогатной матери, что и должно быть закреплено положениями ст. 51 Семейного кодекса РФ. При этом, существенными условиями договора суррогатного материнства должны быть не только вопросы имплантации, вынашивания, рождения ребенка, но и его передача генетическим родителям. Само собой, это не означает, что суррогатная мать не имеет каких-либо прав и гарантий их защиты. На наш взгляд, в случае отказа родителей от ребенка, родившегося при помощи суррогатного материнства, именно суррогатная мать должна иметь приоритет в приобретении родительских прав на этого ребенка.
Таким образом, правовая природа суррогатного материнства имеет особый, специфический характер, оно должно иметь четкое правовое регулирование и механизмы реализации, поскольку вопросы рождения нового человека — ребенка — должны решаться с повышенной ответственностью и вниманием.
Правовое положение участников программы суррогатного материнства
Страницы в журнале: 91-96
Е.В. ТИТЛЯНОВА,
аспирант кафедры гражданского и предпринимательского права Юридической школы Дальневосточного федерального университета me — mail : pikadilli @ mail . ru
Все более актуальной становится проблема неопределенности правового статуса участников программы суррогатного материнства. Анализ действующего законодательства, выявление основ и сущности суррогатного материнства позволят определить тенденции усовершенствования права в данной области.
Ключевые слова: экстракорпоральное оплодотворение, правоотношение, суррогатное материнство, уполномоченные родители, требования к участникам.
The legal status of surrogacy program participants
All the more urgent becomes the problem of uncertainty of the legal status of surrogacy program participants. Analysis of current legislation, the identification of the foundations and nature of surrogacy will determine the right trend of improvement in this area.
Keywords: in vitro fertilization, relationship, surrogacy, parents of commissioners, the requirements for the participants.
Проблемы бесплодия и экстракорпорального оплодотворения все чаще обсуждаются в СМИ и обществе. Связано это с увеличением количества бесплодных пар, желающих родить генетически родного ребенка с помощью программы суррогатного материнства. Очевидной становится необходимость более детального правового регулирования данной области отношений, в частности регламентации правового статуса их участников. Ведь только определенность в правах и обязанностях, а также конкретные меры ответственности приведут к защите их интересов, более интенсивному развитию суррогатного материнства в нашей стране.
На практике основными сторонами отношений являются суррогатная мать, ее супруг, лица, заключающие договор с суррогатной матерью, медицинская организация, осуществляющая экстракорпоральное оплодотворение, и ребенок, рожденный в результате применения этих методов. Однако возникают вопросы относительно требований, предъявляемых законом к сторонам отношений. Зачастую услугами суррогатных матерей хотят воспользоваться женщины по причине страха родов или потому, что боятся испортить фигуру. В правоприменительной практике встречались и случаи рождения суррогатной матерью ребенка для одиноких лиц. В связи с этим необходимо определить правовой статус сторон программы, проанализировать действие правовых норм о суррогатном материнстве на практике, а также предложить способы устранения пробелов права.
В 1996 году СК РФ впервые закрепил нормы права о суррогатном материнстве, отмечая, что «лица, состоящие в браке и давшие свое согласие в письменной форме на применение метода искусственного оплодотворения или на имплантацию эмбриона, в случае рождения у них ребенка в результате применения этих методов записываются его родителями в книге записей рождений» (п. 4 ст. 51). Согласно п. 3 ст. 52 СК РФ при оспаривании материнства и отцовства в случае применения метода искусственного оплодотворения или имплантации эмбриона супруги, давшие согласие на процедуру, и суррогатная мать не вправе ссылаться на данные обстоятельства. Как видно, из содержания положений СК РФ нельзя определить ни круга лиц программы, ни их прав и обязанностей.
Федеральный закон от 15.11.1997 № 143-ФЗ «Об актах гражданского состояния» содержит лишь описание процедуры регистрации рождения ребенка при суррогатном материнстве. Не определяют правового положения участников отношений и Основы законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан от 22.06.1993 № 5487-1 (далее — Основы законодательства об охране здоровья) (ст. 35 закрепляет право любой совершеннолетней женщины на искусственное оплодотворение, что никаким образом не проявляет правового статуса суррогатной матери)[1].
Единственным правовым актом, упоминающим термин «суррогатное материнство» и содержащим медицинские аспекты проведения данной процедуры, является приказ Минздрава России от 26.02.2003 № 67 «О применении вспомогательных репродуктивных технологий (ВРТ) в терапии женского и мужского бесплодия» (далее — Приказ № 67)[2]. В соответствии с ним «супружеская пара и суррогатная мать дают письменное информированное согласие на участие в программе “Суррогатное материнство”».
В Приказе № 67 определяются лица, которые могут быть суррогатными матерями, — «женщины, добровольно согласившиеся на участие в данной программе», а также требования, предъявляемые к таким лицам: «возраст от 20 до 35 лет; наличие собственного здорового ребенка; психическое и соматическое здоровье».
Несмотря на простоту критериев, многие специалисты отмечают их оспоримость. Так, согласно первому требованию суррогатной матерью может быть женщина от 20 до 35 лет.
Однако известны случаи, когда матери вынашивали детей для своих бесплодных дочерей. Более безопасный и недорогой способ вряд ли можно предположить. Как заявляют медики, если женщина физически здорова, то зачать методом ЭКО и выносить здорового ребенка она может и в 50—55 лет[3].
Требование о наличии собственного здорового ребенка также вызывает множество вопросов.
Так, А.А. Пестрикова отмечает, что, во-первых, женщина может стать матерью и родить здорового ребенка, даже если у нее нет своих собственных детей; во-вторых, наличие собственного здорового ребенка еще не гарантирует, что второй, третий ребенок будет непременно здоровым; в-третьих, у женщины, имеющей ребенка, не подпадающего под критерий «здоровый», может родиться вполне здоровый ребенок[4]. В своей работе автор также предлагает «отказаться от общих и столь жестких требований, предъявляемых к суррогатным матерям, тем самым предоставив сторонам больше автономности при регулировании отношений, вытекающих из договора суррогатного материнства»[5].
Однако с данной позицией сложно согласиться. Необходимо на законодательном уровне определить основные границы правовых возможностей, в рамках которых действуют стороны. Тем более, когда решается вопрос о выборе будущей матери ребенка.
По нашему мнению, суррогатной матерью должна быть психически и соматически здоровая женщина. Состояние ее здоровья оценивается по результатам осмотров врачей, сделанных анализов при отсутствии заболеваний, предусмотренных Приказом № 67.
Возраст суррогатной матери — от 20 лет. Считается, что в данном возрасте женщина способна определить возможность родить второго ребенка для лиц, заключающих договор о суррогатном материнстве, и обладает здоровьем, не осложненным возрастными заболеваниями. Верхняя возрастная граница устанавливается по усмотрению сторон. Также полагаем, что суррогатной матери необходимо иметь здорового ребенка. Состояние здоровья ребенка оценивается педиатром на момент заключения договора о суррогатном материнстве. Необходимость данного требования объясняется тем, что только у женщины, родившей ребенка, получится оценить уровень эмоциональной связи матери с ребенком и понять, сможет ли она отдать его лицам, заключившим с ней договор, после рождения.
Участниками отношений суррогатного материнства также являются лица, заключающие договор с суррогатной матерью. В литературе их называют по-разному: лица, состоящие в браке и давшие свое согласие в письменной форме на применение метода искусственного оплодотворения (СК РФ); потенциальные родители[6]; «заказчики» ребенка[7]; лица, решившие применить метод суррогатного материнства[8]; супружеская пара[9]. Однако необходим более лаконичный термин, определяющий лиц, заключающих договор с суррогатной матерью.
Полагаем, что самым подходящим является термин «уполномоченные родители», так как он определяет генетическую связь с будущим ребенком и в то же время подчеркивает, что юридические права на него появятся после рождения. Другими словами, уполномоченные родители — это лица, заключившие договор с суррогатной матерью и имеющие право стать родителями после его рождения.
Единственным требованием, предъявляемым к ним, является обязанность дать свое согласие в письменной форме на применение метода искусственного оплодотворения или на имплантацию эмбриона. То есть можно сделать вывод, что родителями ребенка, рожденного с помощью методов экстракорпорального оплодотворения, могут быть любые лица. Однако в данных правоотношениях речь идет о рождении ребенка, дальнейшая жизнь которого зависит от уполномоченных родителей. В связи с этим следует установить требования, которые необходимо предъявлять к лицам, заключающим договор с суррогатной матерью.
Во-первых, важно определить условия проведения суррогатного материнства. В частности, такая возможность должна возникать только при наличии бесплодия у супругов (или одного из них), установленного комиссией врачей на основании всестороннего обследования данных лиц. Как отмечает Т.Е. Борисова, «суррогатное материнство должно иметь одну лишь цель — преодоление бесплодия женщин, а не служить инструментом удовлетворения прихоти богатых людей, создавая при этом множество проблем и сложностей, как в межличностных отношениях, так и в обществе в целом»[10].
Во-вторых, уполномоченные родители должны состоять в браке, т. е. участвовать в программе не могут сожительствующие и однополые пары, одинокие женщины или мужчины. Объясняется это тем, что нахождение лиц в зарегистрированном браке регулируется законодательством, определяет права и обязанности супругов, гарантирует большую степень защиты прав будущего ребенка. Кроме того, «неполная семья может привести к нарушениям в психическом и личностном развитии ребенка в связи с отсутствием полноценного образца для внутрисемейной социализации. Несправедливо по отношению к рожденному ребенку заранее лишать его права расти и воспитываться в полной семье, в которой есть и отец и мать, тогда как одинокие мужчина и женщина имеют возможность вступить в законный брак и иметь в нем детей»[11].
Данное положение небесспорно. Так, О.А. Хазова отмечает, что «в тех странах, где допуск к искусственной репродукции ограничен только супружеским парам, это в наивысшей степени дискриминация»[12]. Тем более что, например, многие одинокие мужчины и женщины добились определенного материального положения, которое позволяет самостоятельно вырастить и воспитать будущего ребенка. К сторонникам такой позиции относится Е.В. Григорович. Он отмечает: «Лишение женщины права иметь ребенка вследствие того, что она не состоит в браке, является нарушением ее права на создание семьи»[13].
Однако при решении столь важного аспекта, как рождение ребенка, необходимо в первую очередь учитывать его будущие интересы и права. Думается, что рождение в полной семье — главное условие нормальной жизнедеятельности ребенка. Это подтверждают и законодательные нормы: закрепленный СК РФ принцип приоритетной защиты прав и интересов несовершеннолетних членов семьи, лежащий в основе всего семейного законодательства (ст. 1), а также право ребенка жить и воспитываться в семье, знать своих родителей, право на заботу и совместное проживание с ними (ст. 54).
В-третьих, при рассмотрении заявки уполномоченных родителей необходимо убедиться в том, что они (хотя бы один из них) по состоянию здоровья смогут воспитать и вырастить ребенка. Требование касается психического и физического здоровья будущих родителей. Важно определить список заболеваний, при наличии которых уполномоченные родители не смогут осуществлять родительские права. К примеру, возможно использование Перечня заболеваний, при наличии которых лицо не может усыновить ребенка, принять его под опеку (попечительство), взять в приемную семью (утв. постановлением Правительства РФ от 01.05.1996 № 542) [14] . Также обязательно заключение экспертов о полной дееспособности уполномоченных родителей (лица, признанные судом недееспособными или ограниченно дееспособными, не могут претендовать на участие в программе суррогатного материнства).
Очевидно, что уполномоченными родителями могут стать только лица, достигшие совершеннолетия. Тогда возникает вопрос об эмансипации несовершеннолетних: может ли гражданин, не достигший 18-летнего возраста, признанный дееспособным, участвовать в данных правоотношениях? Такую ситуацию, конечно, представить сложно в связи со спецификой суррогатного материнства, но представляется необходимым закрепить нижний возрастной предел — 18 лет, так как до этого возраста сам несовершеннолетний не достигает той степени зрелости, которая необходима для осуществления родительских прав.
И наконец, важно определить, что лица, имеющие на момент рассмотрения заявки судимость за умышленное преступление против жизни и здоровья граждан, не могут быть уполномоченными родителями (обязательное предоставление справки об отсутствии судимости за умышленное преступление против жизни и здоровья граждан). Выполнение условия о предоставлении справки позволит обеспечить большую степень безопасности и защиты ребенка, ведь рождение ребенка в такой семье угрожает его жизни и здоровью.
Перечисленные требования к уполномоченным родителям в ряде позиций пересекаются с ограничениями для лиц, которые не смогут стать усыновителями. И в этой связи возможна критика, ведь одним из плюсов суррогатного материнства, в отличие от усыновления, является простота процедуры и отсутствие многочисленных волокит и препятствий. Однако возможность использования услуг суррогатных матерей лицами, к примеру, недееспособными или имеющими судимость за убийство, опасна как для суррогатной матери, так и для будущего ребенка. Только законодательное ограничение в этой области общественных отношений позволит обезопасить жизнь ребенка и гарантировать наиболее полную реализацию его прав и интересов.
Что касается организации, осуществляющей экстракорпоральное оплодотворение суррогатной матери, то ее правовое положение определяется Основами законодательства об охране здоровья: «Искусственное оплодотворение женщины и имплантация эмбриона осуществляются в учреждениях, получивших лицензию на медицинскую деятельность, при наличии письменного согласия супругов (одинокой женщины)» (ст. 35). Соответственно, государственный контроль медицинских организаций, участвующих в программе «Суррогатное материнство», осуществляется посредством выдачи им лицензий.
Еще одним немаловажным аспектом законодательного регулирования суррогатного материнства является правовой статус будущего ребенка. Этот вопрос является одним из наиболее спорных для современного законодательства. В связи с тем, что при осуществлении программы суррогатного материнства производится имплантация эмбриона суррогатной матери, необходимо и определение его правового положения в данных отношениях.
В мировой практике уже встречались случаи судебных споров относительно прав на эмбрионы, замороженные в криокамере, однако однообразия в решении этих дел нет ни в одной стране мира. Согласно преамбуле Конвенции о правах ребенка «ребенок ввиду его физической и умственной незрелости нуждается в специальной охране и заботе, включая надлежащую правовую защиту, как до, так и после рождения».
Следовательно, ребенком согласно международному праву является уже зачатый ребенок.
В России также не существует единой позиции по данному вопросу. Так, М.Н. Малеина отмечает: «Несмотря на то что зачатый ребенок в будущем может стать субъектом права, вряд ли следует рассматривать его в качестве обладателя правосубъектности и другими правами еще до рождения»[15]. Иного мнения придерживаются авторы предложения о внесении поправок в ГК РФ, которые полагают, что следует установить возникновение правоспособности гражданина с момента зачатия, а не с момента его рождения. По мнению Н. Клык, важно определить «такое социально-юридическое свойство, как относительная правоспособность за эмбрионом, что диктуется прежде всего необходимостью его защиты, в частности при принятии женщиной решения об искусственном прерывании беременности, о применении эвтаназии к абортированному жизнеспособному ребенку», а также признать за эмбрионами право на жизнь и на наследство[16]. Однако данные предложения были отклонены, что вполне понятно и подтверждается нашей историей. Ведь запрет на проведение абортов в государственных учреждениях привел к тому, что увеличилось число абортов, осуществлявшихся в домашних условиях, лицами, не имеющими медицинского образования, что повлекло рост показателей женской и детской смертности среди населения.
В соответствии с действующим законодательством правоспособность гражданина возникает с момента появления ребенка на свет (п. 2 ст. 17 ГК РФ). Человеческий эмбрион не пользуется защитой по уголовному законодательству [17] . Однако некоторые законодательные нормы очерчивают права еще не родившихся детей: например, ст. 218 НК РФ, статьи 1163, 1166 ГК РФ закрепляют права детей, находящихся в состоянии внутриутробного развития, на получение налоговых вычетов и на наследство.
Установление правового положения человека, зачатого с помощью методов ЭКО, — это, скорее, нормы будущего, и для их принятия необходимо сложное взвешивание многих факторов. Но решение данного вопроса со временем будет только настойчивее требоваться, ведь правоприменительная практика в области суррогатного материнства идет вперед, создавая все новые и новые прецеденты, которые необходимо нормативно урегулировать.
Подводя итог, хочется отметить, что суррогатное материнство — это сложное общественное отношение, направленное на решение проблемы бесплодия. В нем взаимодействует широкий круг лиц. Суррогатная мать, уполномоченные родители, организация, осуществляющая программу суррогатного материнства, и даже ребенок, рожденный в результате применения методов ЭКО, — все это участники отношений, место и роль которых требует своего законодательного закрепления. Фрагментарность норм права в данной области, неурегулированность правового статуса участников отношений и недостаточность определения требований, предъявляемых к ним, создают правовой вакуум, благоприятствующий возникновению коллизий.
Представляется, что создание комплексного закона о вспомогательных репродуктивных технологиях будет способствовать решению указанных проблем. По нашему мнению, в целях усовершенствования действующего права нужно на законодательном уровне закрепить следующие требования к участникам программы суррогатного материнства:
— суррогатной матерью может быть здоровая женщина в возрасте от 20 лет, не страдающая заболеваниями, предусмотренными приказом Минздрава России «О применении вспомогательных репродуктивных технологий (ВРТ) в терапии женского и мужского бесплодия» и имеющая здорового ребенка (здоровых детей);
— уполномоченные родители — это не имеющие судимости за умышленное преступление против жизни и здоровья граждан дееспособные лица, достигшие возраста 18 лет, находящиеся в зарегистрированном браке, физическое и психическое здоровье которых установлено комиссией врачей (отсутствуют болезни, установленные Перечнем заболеваний, при наличии которых лицо не может усыновить ребенка, принять его под опеку (попечительство), взять в приемную семью), при наличии диагноза «бесплодие» у обоих супругов или одного из них.
Данная позиция законодателя, учитывающаяся при выборе участников программы, выраженная в нормах права, создаст ту степень гарантированности и защиты, которая необходима для дальнейшего благоприятного развития института суррогатного материнства.
1 Ведомости СНД и ВС РФ. 1993. № 33. Ст. 1318.
2 Российская газета. 2003. 6 мая. № 84.
3 См.: Айвар Л.К. Правовая защита суррогатного материнства // Адвокат. 2006. № 3. С. 16.
4 См.: Пестрикова А.А. Обязательства суррогатного материнства [Электронный ресурс]: дис. … канд. юрид. наук. — М., 2007. С. 59.
6 См.: Таинство зачатия / гл. ред. Г.А. Непокойчицкий. — М., 2007. С. 165.
7 См.: Дргонец Я., Холлендер П. Современная медицина и право. — М., 1991. С. 175.
8 См.: Афанасьева И.В. Правовое регулирование суррогатного материнства // Медицинское право. 2007. № 2.
9 См.: Дронова Ю.А. Что нужно знать о суррогатном материнстве. — М., 2007. С. 36.
10 Борисова Т.Е. Договор суррогатного материнства: актуальные вопросы теории, законодательства и практики // Российская юстиция. 2009. № 4. С. 9.
11 Она же. Актуальные вопросы законодательной и правоприменительной практики суррогатного материнства в России // Социальное и пенсионное право. 2008. № 1.
12 Цит. по: Нестерова Н.М. Семейное право: проблемы и перспективы развития (материалы круглого стола) // Государство и право. 1999. № 9. С. 97.
13 Григорович Е.В. Некоторые аспекты правового регулирования искусственных методов репродукции // Юрист. 1999. № 2. С. 30.
14 СЗ РФ. 1996. № 19. Ст. 2304.
15 Малеина М.Н. О праве на жизнь // Государство и право. 1992. № 12. С. 56.
16 См.: Клык Н. Медицинский кодекс России: каким ему быть? // Российская юстиция. 1997. № 7. С. 20—22.
17 См.: Григорович Е.В. Правовые проблемы регулирования защиты человеческого эмбриона. URL : http :// www . sbcifo . ru / articles /7 th _1999 conf /